Ирина Токмакова

Аля, Кляксич и Вреднюга

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Подходила к концу третья четверть. Приближались весенние каникулы. Они ещё называются «Книжкина неделя», и мама обещала Але, что они пойдут в бывший Дворец пионеров, который теперь, правда, называется как-то по-другому, на встречу, как мама сказала, с «живыми писателями». И даже художники, которые рисуют картинки в детских книжках, там будут тоже. Аля с нетерпением ждала этого дня и вообще каникул, потому что они с Антоном тоже настроили всяких планов. На кошачью выставку сходить, и разыграть перед родителями пьесу, которую они сами же и сочинили, про фею Арабеллу и лесного гномика Чора.

Но примерно за неделю до каникул в первом классе «Б» стали твориться невероятные вещи. Учительница Юлия Викторовна хваталась за голову и не знала, что и подумать. Все ребята в классе очень прилично читали. По математике тоже у большинства были вполне подходящие отметки. Но русский! Боже ты мой, что творилось на уроках русского языка! Все всё путали, все всё писали с ошибками. В третьей четверти Юлия Викторовна уже собиралась ставить настоящие оценки, а не красненькие и синенькие кружочки, как она делала с начала года. Но кому и что ставить по русскому языку? Всем двадцати восьми ученикам — только двойки? И мальчикам, и девочкам?

Антон зашёл к Але совсем поздно, мама уже несколько раз успела сказать:

— Александра, быстро — чистить зубы, умываться и спать!

Открыв входную дверь, она удивилась:

— Антон, ты что это на ночь глядя?

— Я на минуточку, Клавдия Васильевна, ну, на самую коротенькую минуточку.

Он прошмыгнул в Алину комнату.

— Аль, ты понимаешь, что происходит?

— Ты про что?

— У тебя что, голова квадратная, что ли? Не понимаешь? Я про все эти двойки по русскому!

— Ужас какой-то, — подхватила Аля.

— Тебе не кажется...

— Ой! — вдруг начала догадываться Аля. — Кляксич, да? Ты это хотел сказать, Антош:, а? Ну говори же!

— Кляксич или кто-нибудь ещё, этого я знать не могу. Но что-то ведь происходит.

— С ребятами? Со всеми нами?

— Да при чём тут ребята! Ясно же, что в учебнике какая-то ерунда...

— Что же нам делать, ты придумал?

— Не придумал ещё. Но делать что-то надо.

— Антон, тебе пора домой! — крикнула мама из-за двери. — Александра, чистить зубы, умываться и спать! Я ложусь. Мне завтра рано!

— Мам, сейчас! Ты ложись, мам. Я через минуточку! — ответила Аля и зашептала, обращаясь к Антону:

— Ты думаешь, можно что-нибудь сделать, как тогда с Нулем, да?

— Возможно. Только вот как?

Антон взял учебник с Алиного письменного столика и задумчиво повертел его в руках. Учебник как-то сам

собой открылся на седьмой странице, но там вместо плохо нарисованных уток, почему-то покрашенных как воробьи, лиловой свёклы и зелёного индюка, которых уже давно проходили, стоял стол, покрытый облезлой клеёнкой, и трое каких-то подозрительных уродцев, сидя за этим самым столом, разговаривали с четвёртым, который стоял перед ними навытяжку.

— Послушай, Вреднюга, — говорил один из сидевших за столом.

— Но, господин Кляксич, — отозвался тот, что стоял, — я же сделал всё что мог. Посмотрите, ведь какие гусиные стаи летают из тетрадки в тетрадку.

— Вы же обещали, — продолжал говорить тот, кого назвали Вреднюгой, — что после того, как я сделаю последнюю эту вредность, меня будут называть Лапушкой.

— Успеешь, — сказал Кляксич. — Может, тебя и назовут Лапушкой, но только после того, как весь класс, ты слышишь, весь первый класс «Б» останется на второй год! — отрезал Кляксич. — Я так решил, и так будет!

— Но ведь вы обещали, — настаивал Вреднюга.

— Рано! — вмешался второй из сидевших уродцев. Мы, Помарка и Описка, мало что можем сделать. Из-за помарок и описок на второй год не оставляют. Поставят всем тройки, на том и конец.

— Я много что мог сделать раньше сам, — сказал Кляксич. — Могущественнее меня никого не было. Это когда ребята в школе писали чернилами. А теперь враги мои изобрели всякие там шариковые ручки. Так что из-воль служить мне верой и правдой, если не хочешь до конца дней остаться Вреднюгой!

Тут седьмая страница дрогнула, и снова появились коричневые утки, лиловая свёкла и зелёный индюк.

— Скорее! Скорее на помощь! — раздались вдруг странные, крякающие голоса. — Вреднюга нас погубит!

Это махали крыльями и кричали те самые коричневые утки. Они жалобно смотрели на Алю и Антона.

— Вы нам поможете, ведь правда? — молила одна из них.

— Аль, надо решаться, — прошептал Антон.

— Нам не привыкать, — заметила Аля. — Но как же нам туда попасть?

— О, это совсем просто! — прокричали утки, слетая со страницы. — Садитесь, мы вас отнесём!

Стоило только принять решение. И Аля с Антоном в одно мгновение оказались в учебнике русского языка!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Страница была вовсе как бы не страницей, потому что они очутились на поляне, поросшей аптечной ромашкой и колокольчиками. На краю поляны рос куст бересклета.

Ой, что там творилось! В каком-то невероятном хаосе и беспорядке бегала целая толпа букв, выкликая что-то совершенно невнятное.

Увидев Алю и Антона, они выстроились в две шеренги, подняв к ним руки, как бы умоляя о чём-то. Шеренги эти выглядели так:

— Кто вы такие? Что вы хотите? О чём вы просите? — полюбопытствовала Аля, с ходу не поняв, что происходит.

— Аль, это всё согласные буквы, — догадался Антон. — Помнишь, мы проходили в первой четверти?

Согласные буквы согласно закивали головами. Но толком объяснить они почему-то ничего не могли. И только произносили какие-то странные, немыслимые слова:

— Зыкымын! Пэрэфэ! Тыфыхэц!

— Ясно, что тут поработал этот самый Вреднюга, — сказал Антон.

— А что же он сделал? — недоумевала Аля.

— Вот в этом-то и весь вопрос.

Куст бересклета слегка зашевелился. С нижней веточки на траву спрыгнул человечек. На нём были синие брючки, такая же синяя курточка, из-под курточки выглядывала чистенькая белая рубашка.

— О, как хорошо, что вы здесь! — воскликнул он. — Давайте знакомиться. Меня зовут Грамотейка.

— Откуда ты? — удивилась Аля.

— Вот из этого куста, — ответил Грамотейка. — Я там прятался от Вреднюги.

— А вообще-то ты где живёшь? — спросил Антон.

— Здесь, в учебнике, и живу. Я должен следить за порядком. Я стараюсь, чтобы ребята учились хорошо и писали грамотно. А Вреднюга делает так, чтобы никто из первоклассников ничего не усвоил. Они с Кляксичем хотят, чтобы вообще весь первый «Б» остался на второй год.

— Это мы знаем, — заметил Антон. — А скажи, пожалуйста, о чём шумят все эти буквы и почему они выговаривают такие странные, закамулистые слова!

— Да как же! Вреднюга вместе с Кляксичем сочинили такое стихотворение, что в нём попрятались все гласные звуки, остались только Ы и Э.

— Вот оно что!

— Ну да Вы же знаете, что согласные даже при своём хорошем характере без гласных звуков выговорить ничего не могут.

— Что же это за такое заколдованное стихотворение?

— А вот послушайте. Я сидел в кустах, и всё слышал, и всё запомнил:

Однажды в лес пошли гулять

А, Е, И, О, У

Ты можешь их пересчитать:

А, Е, И, О, У.

Из чащи выбежал медведь

А! Е! И! О! У!

И начал страшно так реветь:

— АЕИОУ!!!

И все попрятались они

А, Е, И, О, У

Теперь внимательно взгляни

А, Е, И, О, У

А по сей день сидит в тАзу,

А Е сидит в вЕдре.

И — там под вИшнями внИзу,

О прячется в нОре.

У — возле кочки на лУгу.

Молчит, и больше — ни гугу!

— Да, плохо дело, коль они запрятались, и ни гу-гу, — заметил Антон. — Без гласных звуков — какие же слова!

— Я помню, — подхватила Аля, — когда мы слоги проходили, Юлия Викторовна нам ещё объясняла, что сколько гласных в слове, столько и слогов.

— Верно, — подхватил Грамотейка. — Гра-мо-тей-ка! Четыре гласных и четыре слога.